We Are Social и Hootsuite, два глобальных агентства, объявили, что сегодня в цифровом пространстве находятся более 4 миллиардов людей. Их отчет «2018 Global Digital», собранный из данных и статистики из разных источников, говорит, что в Центральной Азии интернетом пользуются около 36 миллионов людей (или около 68% всего населения пяти стран).

Больше всего интернета в Казахстане

Республика Казахстан является самой цифровой страной в Центральной Азии – около 80% граждан Казахстана к началу 2018 года имели доступ к интернету. По общему количеству пользователей интернета, за счет большего числа населения, узбекистанцы немного опережают граждан Казахстана – в Узбекистане почти 15 с половиной миллионов граждан имеют доступ к интернету, а в Казахстане это количество немногим более 14 миллионов. По уровню проникновения из всех республик региона только Казахстан превышает среднемировой уровень (53%).

Труднее всего с доступом к интернету в регионе у граждан Туркменистана– на каждые десять человек к началу нынешнего года только двое имели возможность задавать вопросы Гуглу, общаться с родными посредством WhatsApp и знакомиться в Одноклассниках. Людей, имеющих доступ к интернету в Туркменистане, в 15 раз меньше, чем в Узбекистане, в 14 – чем в Казахстане, в три раза, чем в Таджикистане, и вдвое меньше, чем в Кыргызстане.

В новом веке проникновение интернета заметно выросло в Казахстане, хотя маленький Кыргызстан еще в 2000 году имел на порядок больше доступа к интернету, чем ее богатый сосед. Заметный прорыв произошел в Казахстане в 2010-2011 гг., когда либерализация телекоммуникационного рынка в стране дала возможность для роста конкуренции между интернет-провайдерами. На данный момент, согласно официальной информации, 24 компании в Казахстане продают интернет. Казахстан также является одним из главных поставщиков интернета в другие республики Центральной Азии, в частности в Кыргызстан и Таджикистан.

В Казахстане, согласно оценке Международного союза электросвязи, специализированного учреждения Организации Объединенных Наций, у женщин и мужчин почти одинаковый доступ к интернету. В 2016 году 76% казахстанских мужчин и 73.3% женщин Казахстана могли выйти в сеть. По другим странам региона нет разбивки по полу.

Как мы заходим в интернет?

Традиционные компьютеры и ноутбуки, хотя и по-прежнему занимают первое место по предоставлению доступа к интернету, уже не являются единственными источниками для входа в интернет. Быстрыми темпами растет количество тех, кто пользуется интернетом с мобильных телефонов, а в Туркменистане и вовсе почти все интернетом пользуются с мобильных телефонов. Странная статистика говорит, что в Туркменистане за год доля входов в интернет с мобильных устройств выросла на 32%, а доля входов в интернет с настольных компьютеров и ноутбуков снизилась на 56%!

В Узбекистане мобильные телефоны уже почти догнали традиционные девайсы, а в Таджикистане их обогнали. Эта тенденция объясняется сравнительной дешевизной мобильных устройств связи и сравнительной доступностью тарифов мобильного интернета.

Жители Казахстана и Кыргызстана отличаются более высокой долей использования ноутбуков и настольных компьютеров, и они, вероятно, располагают большими возможностями подключения к доступному интернету. Несмотря на это, в Казахстане, который замыкает таблицу в рейтинге по доле входа в интернет с мобильных телефонов, уже каждый четвертый вход в интернет осуществляется со смартфона, да и как показывают нижеследующие данные, в этой стране мобильным интернетом пользуется огромное число людей.

Интернет везде и всегда в руках: век мобильников

Рост популяризации мобильных телефонов объясняется наличием относительно дешевой и беспроводной связи, предоставляемой телекоммуникационными компаниями. Кроме того, здесь роль играют и распространение точек бесплатного Wi-Fi в различных заведениях, а также облегченная инфраструктурная возможность получения беспроводного доступа – нужна только сим-карта, чтобы зайти в интернет.

Мобильный интернет лучше всего развит в Казахстане (более шести миллионов активных пользователей мобильного интернета) и в Узбекистане (почти 10 миллионов активных пользователей). В Туркменистане полмиллиона людей активно пользуются мобильным интернетом.

Высокие скорости только у жителей Казахстана

Половина казахских и узбекских абонентов мобильных интернет-провайдеров подключена к широкополосной высокоскоростной мобильной связи. У граждан Кыргызстана и Таджикистана скорость мобильного интернета несильно опережает скорость в Туркменистане.

В регионе, где скорость интернета в целом измеряется черепашьими метриками, мобильные технологии новых поколений принесли дешевую и сравнительно доступную возможность подключения к широкополосной высокоскоростной связи поколений 3G и 4G. Согласно отчету «2018 Global Digital», в среднем 36% мобильных соединений региона используются со скоростью, которая называется широкополосной.

Центральная Азия никогда не могла похвастать большим доступом к интернету посредством фиксированной широкополосной связи (ШПД). Долгое время только корпоративные клиенты могли позволить себе подключение к данному типу связи, появившемуся в регионе в начале века. Еще в 2002 году в Кыргызстане только 36 абонентов были подключены к ней. ШПД и сейчас не занимает основную долю интернет-рынка в регионе. Если в 2003 году в Узбекистане почти три тысячи абонентов были подключены к этой виды связи, то такого же количества абонентов Туркменистан достиг только 12 лет спустя – к 2015 году. Да и Таджикистан остается неразвитым с точки зрения доступа к фиксированным широкополосным точкам связи – к концу 2016 года таких абонентов в Таджикистане оказалось только шесть тысяч.

Сравнительно с соседями, Казахстан сделал рывок в подключении большего количества абонентов к ШПД в 2010-2011 гг., в 2011 году страна подключила миллионного абонента к широкополосному доступу. Первым миллионный абонент ШПД в Узбекистане появился только в 2015 году, увеличившись за год пять раз. В следующем году количество абонентов ШПД в Узбекистане выросло еще на миллион, составив к концу 2016 года почти два миллиона 800 тысяч абонентов, что в количественном итоге больше, чем в Казахстане.

Еще в конце 2015 года Узбекистан объявлял о выделении почти миллиарда долларов на развитие своего интернет-сектора. Эти средства планировали направить на «развитие технологий HSPA+, 4G LTE, расширение фиксированного и беспроводного доступа, магистральной и мультисервисной сети, строительство оптоволокна, а также внедрение новых видов мультимедийных услуг».

В нижеследующем графике необходимо учесть, что одна точка фиксированного широкополосного доступа в интернет может подключить к интернету несколько человек, что и делается, например, в организациях и компаниях.

В зависимости от методологии и доступа к информации, данные, приведенные в этом материале, могут отличаться от данных других исследовательских проектов или государственных источников.

Во второй части данного материала мы пройдемся по статистике владения стационарными и мобильными телефонами в Центральной Азии.

Среди 113 стран мира Казахстан показал наилучший рост в Индексе верховенства закона, который ежегодно составляет World Justice Project (Всемирный проект правосудия). Республика Казахстан в этом рейтинге улучшила свой результат сразу на девять пунктов по сравнению с прошедшим годом, что является самым лучшим продвижением вверх в рейтинге наряду с Буркина-Фасо и Шри-Ланкой. Теперь Казахстан находится на 64-ом месте среди 113 государств мира. Кыргызстан в этом рейтинге занял 82-ое место, а Узбекистан, который является одним из мировых лидеров по обеспечению порядка и безопасности, находится на 91-ом место. Таджикистан и Туркменистан в список не включены.

Индекс верховенства закона WJP измеряет приверженность верховенству закона на основе опросов более 110 000 домохозяйств и 3 000 экспертов. Данный индекс оценивает эффективность усилий государства по обеспечению верховенства законов в рамках восьми факторов: ограничения в отношении государственных полномочий, отсутствие коррупции, открытое правительство, основные права, порядок и безопасность, нормативное правоприменение, гражданское правосудие и уголовное правосудие.

В целом, исследование делает вывод, что в большинстве стран мира ситуация с правами человека ухудшается. Это особенно касается основных прав граждан (71 стран из 113 ухудшили свои результаты по этому параметру) и ограничений в отношении государственных полномочий (64 стран ухудшили свои результаты по этому параметру). Первая категория оценивает отсутствие дискриминации, ситуацию с правами на жизнь и безопасность, свободой выражения и религии, правом на приватность, правом на труд, и т.д. Вторая категория оценивает приверженность самой власти к закону.

В регионе Восточная Европа и Центральная Азия, где по всем параметрам лидирует Грузия, ситуация особенно ухудшилась с открытостью правительства и соблюдения основных прав человека. В то же время, регион показал улучшение в обеспечении порядка и безопасности.

Только три из пяти республик Центральной Азии оцениваются данным индексом, где странам дают от 0 до 1 балла. Казахстан, находясь в глобальном рейтинге на 64-ом месте, а в регионе Восточная Европа и Центральная Азия на 4-ом месте, больше всего баллов получил в обеспечении порядка и безопасности (0,78). В стране хуже всего (0,41 балла) обстоят дела с уголовным правосудием, где отмечается недостаточная эффективность расследований и высокий уровень дискриминации. О мерах по борьбе с коррупцией сообщает Kazakhstan Today со ссылкой на Агентство по делам госслужбы и противодействию коррупции Республики Казахстан: “Надо отметить, что Казахстан в последние годы придерживается современной антикоррупционной политики, направленной в первую очередь на устранение причин и условий возникновения коррупции. Смещение акцента с карательных на превентивные меры получило положительную оценку международных рейтинговых агентств».

Таблица 1: Оценки  Казахстана в мировом индексе верховенства права по факторам (минимальный балл – 0; максимальный балл – 1):

Кыргызстан в данном рейтинге опережает Российскую Федерацию и Турцию, занимая 82-ое место в мире и 10-ое место среди 13 оцениваемых стран Восточной Европы и Центральной Азии. По сравнению с прошлым годом, Кыргызстан поднялся на одну ступень выше, но это повышение случилось не за счет улучшения ситуации в Кыргызстане, а за счет ухудшения ситуации в других странах, которые спустились ниже. У Кыргызстана нет изменений в баллах.

Самую низкую оценку Кыргызстан получил по фактору “коррупция” (0,29), по которому находится за пределами сотни. По мнению исследователей, в Кыргызстане высокий уровень коррупции в законодательных и исполнительных органах, а также в милиции и среди военных. Как и соседи, Кыргызстан получил высокую оценку за обеспечение порядка и безопасности в стране – здесь уместно напомнить том, что одновременно ситуация с обеспечением прав человека в стране ухудшилась. Данная взаимосвязь может быть одной из тем исследования для ученых.

Тревожно в стране еще и с уголовным правосудием. По этому фактору особенно критикуется исправительная система, уровень дискриминации и коррупции, а также отсутствие государственной поддержки для улучшения ситуации.

Таблица 2: Оценки  Кыргызстана в мировом индексе верховенства права по факторам (минимальный балл – 0; максимальный балл – 1):

Узбекистан расположился на 91-ом месте в мировом рейтинге, между Доминиканской Республикой и Мексикой, а среди 13 оцениваемых стран региона “Восточная Европа и Центральная Азия” занимает предпоследнее место. Страна за год улучшила свое положение ровно на 0,01 балла, что учитывая систему оценки и характер страны, достаточно неплохо для первого года президентства Шавката Мирзиёева.

Узбекистан уверенно занимает первое место в регионе и седьмое место в мире по обеспечению порядка и безопасности с очень высокой оценкой в 0,92 балла. У данного параметра исследователи оценивают три категории: отсутствие криминала (оценка Узбекистана – 0,89), отсутствие гражданских конфликтов (1,00), а также отсутствие насилия (0,88).

По параметру “открытость правительства” официальному Ташкенту все еще остается решить вопрос с доступностью к законодательству и государственной статистике (0,29), правом на информации (0,24), участием жителей в управлении государством (0,23) и механизмами для жалобы (0,45). Тут можно отметить запуск виртуальных приемов президента и региональных руководителей, куда жители могут напрямую жаловаться.

Таблица 3: Оценки  Узбекистана в мировом индексе верховенства права по факторам (минимальный балл – 0; максимальный балл – 1):

Две другие республики Центральной Азии – Таджикистан и Туркменистан не попали в список и по ним нет данных, но если ситуация с правами человека в Туркменистане всегда считалась одной из худших в мире га протяжении всей истории независимости этой страны, то в последние несколько лет по тому же пути идет и Таджикистан, для описания чего западные исследователи даже изобрели термин  – «туркменизация Таджикистана».

В мировом индексе верховенства права WJP 2017-2018 годов лидируют Дания (1), Норвегия (2) и Финляндия (3); нижние три места занимают – Афганистан (111), Камбоджа (112) и Венесуэла (113).

Теоретически, как это хорошо уяснили центральноазиатские страны, находящиеся в центре современных “шелковых путей”, новые дороги ведут к процветанию: инвестиции в транспорт сокращают расходы, улучшают доступ к рынкам, способствуют росту торговли, экономической интеграции, стимулируют конкуренцию, создают новые индустрии и приводят к другим экономическим выгодам. Но так как новые дороги увеличивают трафик транспорта, людей и товаров, они также могут ускорить распространение и негативных явлений: преступности, наркотиков, незаконных товаров и заболеваний.

В 2012 году АБР опубликовал работу, в которой были высказаны опасения в отношении расширения транспортных коридоров в регионе ЦАРЭС (Центральная Азия, Афганистан, Азербайджан, Китай, Монголия и Пакистан) и роста распространенности и заболеваемости ВИЧ-инфекцией. Действительно, как показывают результаты исследований, улучшение транспортной инфраструктуры дорог, расширение транспортных коридоров и увеличение пассажиро- и грузопотоков приводит к росту возможностей передачи ВИЧ-инфекции, в особенности, в заведомо неблагоприятных регионах. Возросшему риску ВИЧ-инфицирования подвергаются как строители новых дорог, так и пассажиры, дальнобойщики и местные жители.

Для Кыргызстана и Таджикистана – стран, на сегодняшний день имеющих наименьший уровень распространенности ВИЧ-инфекции среди соседей – расширение дорог несет особенные риски. За последние 10 лет пассажирооборот в Кыргызстане вырос в 1,8 раз, а перевозки грузов автомобильным транспортом на 20%[1]. Одновременно с этим перевозки грузов автомобильным транспортом в Таджикистане возросли более чем в 2.5 раза[2].

Три из шести транспортных коридоров ЦАРЭС проходят через Таджикистан. Один из реабилитированных – коридор Север-Юг – соединяет Таджикистан с Афганистаном (с юга), с Казахстаном и Россией (на севере). Еще один коридор – Восток-Запад –   включает в себя дорогу, проходящую через Душанбе и соединяющую Кыргызстан и Китай. Через Кыргызстан проходят четыре из шести коридоров ЦАРЭС, которые связывают густонаселенные пункты с изолированными и создают «мосты» между Кыргызстаном, Казахстаном, Россией и Китаем и Юго-восточной Азией (через Таджикистан и Афганистан).

С развитием транспортной инфраструктуры мобильность населения в Центральной Азии возрастает. Беспокойство заключается в том, что, в первую очередь, движение населения осуществляется в рамках ближайших соседей – Узбекистана, Казахстана и России, где распространенность ВИЧ-инфекции выше, чем Кыргызстане и Таджикистане. Численность людей, живущих с ВИЧ, в Таджикистане составляет 71.6 человек на 100 тыс. населения, в Кыргызстане – 79.3 человек, в то время как в других странах этот показатель 100 человек. Более того, Кыргызстан в свое время стал последней страной СНГ, свободной от ВИЧ: первый локальный случай заражения ВИЧ-инфекцией был зафиксирован в 1996 году.

Уровень распространенности ВИЧ в основных транспортных хабах Кыргызстана и Таджикистана только подтверждают тезис о взаимосвязи транспортных узлов и повышенном риске трансмиссии ВИЧ[3]. Так, численность зарегистрированных людей, живущих с ВИЧ (ЛЖВ), в Ошской и Чуйской областях Кыргызстана, включая города Бишкек и Ош, во-первых, за последние пять лет показывает постоянную тенденцию к росту, во-вторых, составляет более 80% всех людей, живущих с ВИЧ в стране[4]. При этом города Бишкек и Ош являются главными транспортными хабами на севере и юге страны. В Таджикистане наибольшая распространенность ВИЧ отмечается в Душанбе и Согдийской области – вместе более 50% от всех ЛЖВ Таджикистана[5]. Согдийская область является основным транспортным узлом республики, граничащим с Кыргызстаном и Узбекистаном, в которой расположены такие крупные города, как Худжант, Исфара и Истарафшан.

Помимо увеличения мобильности населения, развитие транспортной инфраструктуры и расширение дорог усиливает транспортные связи с Афганистаном, который является главным поставщиком инъекционных наркотиков в регионе. На сегодняшний день в Центральной Азии насчитывается 280 тыс. потребителей наркотиков, из них 78,6% являются лицами, употребляющими наркотики инъекционно. В Кыргызской Республике оценочное количество потребителей инъекционных наркотиков составляет 25 тыс. человек. В Таджикистане показатель распространенности ВИЧ среди людей, потребляющих инъекционные наркотики, достигает 12,9%.

Однако, несмотря на высокий уровень влияния наркотиков на эпидемию ВИЧ, наибольшим опасением является то, что превалирующий путь передачи ВИЧ кардинально сменился с инъекционного на половой. Причем, эта тенденция отмечается практически во всех странах Центральной Азии. В Таджикистане в 2010 году удельный вес полового пути передачи ВИЧ среди вновь выявленных случаев составлял 25%, в 2015 году уже 62%[6]! Аналогично, в Кыргызстане в 2010 году половым путем было заражено 33% от числа выявленных случаев, а в 2015-м – уже 65%[7]. В Узбекистане половой путь передачи в 2009 году составлял 32.2%, в 2013 – 58.4%[8]. Это означает, что эпидемия ВИЧ выходит за пределы уязвимых групп. Если раньше заражение ВИЧ-инфекцией происходило преимущественно среди потребителей инъекционных наркотиков, и не вызывало большого опасения среди здоровых граждан, то с увеличением полового пути передачи ВИЧ, инфекция все больше и больше выходит «в массы».

Здесь немаловажную роль играют секс-работники. По данным исследований, оценочное число работников секса в Кыргызстане составляет 7100 человек, в Таджикистане несколько меньше. Достоверность этих оценок проверить трудно. Единственное, что мы знаем точно, это то, что данный вид бизнеса широко процветает вдоль транспортных коридоров и на основных транспортных магистралях. В отношении мер профилактики передачи ВИЧ-инфекции, опросы показывают, что лишь от 80 до 90% работников секса используют презервативы.

Наконец, критическим фактором для Кыргызстана и Таджикистана становится фактор внешней миграции. С одной стороны, города вдоль транспортных коридоров превращаются в перевалочные пункты для дальнобойщиков, дорожных строителей и трудовых мигрантов, которые в силу долгого отсутствия дома и изолированности, с большей вероятностью могут быть вовлечены в непостоянные и небезопасные половые связи. Примером такого перевалочного пункта долгое время был город Вахдат в Таджикистане. Обилие развлекательных заведений и казино, потребителей инъекционных наркотиков, работников секса стали отличительными его чертами, что привело к вспышке ВИЧ-инфекции среди его обитателей.

С другой стороны, мигранты, проживающие в соседних странах, часто не имеют доступа к здравоохранению и инструментам профилактики ВИЧ, не обладают достаточными знаниями о методах заражения и профилактики ВИЧ/СПИДа. Жены мигрантов, к сожалению, становятся чрезвычайно уязвимыми к действиям своих мужей. Как отметили в руководстве таджикского центра по профилактике и борьбе со СПИД, за 2015 год из общего количества опрошенных инфицированных женщин 50.4% отметили, что их сексуальные партнеры являются трудовыми мигрантами, а сами жены мигрантов причисляются к уязвимым группам. Кроме того, увеличивается количество ВИЧ-положительных людей, ранее бывших в трудовой миграции. В 2011 году из этой категории людей был зарегистрирован 61 новый случай заражения ВИЧ, в 2015-м – 165. Важно также отметить, что увеличивающийся удельный вес заражения женщин приводит к росту случаев вертикальной передачи ВИЧ – от матери к ребенку, что в конечном итоге только усугубляет эпидемиологическую ситуацию.

Резюмируя, отметим, что либерализация торговли, улучшение транспортной инфраструктуры и развитие дорожного сообщения между странами приведет к росту уязвимости тех категорий населения, которые в большей мере подвержены риску трансмиссии ВИЧ. Как показывает текущая ситуация, существуют большие пробелы в профилактике ВИЧ. С одной стороны, уязвимым группам крайне необходимо иметь доступ к полному спектру вариантов профилактики ВИЧ для того, чтобы защитить себя и своих сексуальных партнеров. С другой стороны, люди не чувствуют себя безопасно или не имеют средств для доступа к комбинированным профилактическим услугам. Наличие стигмы и дискриминации людей, живущих с ВИЧ, остается присущим центральноазиатскому региону. К сожалению, основная работа по профилактике и лечению ВИЧ-инфекции отдана на откуп донорским организациям. Правительства наших стран крайне неохотно идут на внедрение в школах курсов по безопасному сексуальному поведению и предпочитают карательные меры в работе с наркоманами и секс-работниками.  Именно открытое обсуждение и улучшенный доступ к программам профилактики могут содействовать значительному снижению числа новых случаев заражения ВИЧ, в особенности в условиях имеющих место региональной интеграции и активизации транспортных потоков.

Ссылки:

[1] С 2006 по 2016 гг. Данные НСК КР.

[2] С 2005 по 2015 гг. Данные Агентства по статистике при Президенте РТ.

[3] Конечно, часть случаев связана с тем, что транспортные хабы, как правило, являются развитыми городами, и лечение в них более доступно.

[4] Собственные расчеты на основании базы данных Целей развития тысячелетия.

[5] Собственные расчеты на основании http://nc-aids.tj/statistika.html .

[6] Отчет страны о достигнутом прогрессе в противодействии эпидемии ВИЧ, Республика Таджикистан, 2016.

[7] Данные справочника РМИЦ КР.

[8] Доклад по Целям развития тысячелетия, Узбекистан, 2015.